Игорь Караулов
Угасание толстых журналов – лейтмотив русской литературной жизни в течение трех десятилетий, последовавших за их кратким перестроечным взлётом. В середине девяностых Лев Лосев писал: «Печатаюсь в умирающих толстых журналах». Оказалось, что умирать можно долго, очень долго. Большинство журналов, существовавших на момент написания этой строчки, журналов традиционных, до сих пор живо и успешно дышит на ладан на фоне неуклонно падающих бумажных тиражей, периодически возникающих угроз отъёма помещений и более или менее удачных попыток приспособиться к меняющемуся миру.
Однако в последние два года сложившийся гомеостаз всё-таки был нарушен. И дело не только в том, что журналы стали умирать чаще. Любопытны два момента: во-первых, какого рода журналы от нас ушли, а во-вторых, как изменилась среда, в которой действуют нынешние журналы или могли бы возникать новые.
В 2019 году прекратили своё существование, официально или фактически, по крайней мере три заметных литературных журнала. Это были очень разные издания. Во-первых, «Октябрь», один из первых советских «толстяков», из той когорты, которая казалась бессмертной. Это означало, что в новой ситуации «нет ничего святого» и завтра на свалке литературной истории может оказаться и обновлённая «Дружба народов», и «Знамя», и – страшно сказать – «Новый мир», символ толстого журнала как идеи. Во-вторых, покинул нас совсем молодой журнал Homo Legens, протянувший всего семь лет, из чего следовало, что принцип «старое уходит, молодое приходит» не работает, поскольку гибнет и стар, и млад. В-третьих, окончил свои дни журнал поэзии «Арион», который не только выходил достаточно давно (с 1994 года), но и приобрёл уникальный авторитет. Можно сказать, что это был вместительный «омнибус», в котором долгое время с комфортом ехали представители нескольких пластов нашей поэзии, от почвенническо-постакмеистического до умеренно-экспериментального.
Падение «Ариона» радикально изменило ландшафт русскоязычного поэтического процесса. Так, журналу «Воздух», который был некогда создан Дмитрием Кузьминым в пику (и в подражание) «Ариону», теперь не с кем стало конкурировать. Да и «Воздух» по-прежнему ли можно считать журналом? Когда-то он выпускал, как и «Арион», четыре номера в год, ныне же выходит один раз в полгода – ещё не альманах-ежегодник, но и журнал тоже уже не вполне.
Тревожный 2020-й добавил к этой картине немногое. Например, перестал выходить издававшийся в Германии журнал «Плавучий мост» – ещё один новый проект (год основания – 2014) и тоже в формате, примерно соответствовавшем «Ариону». Как объяснил главный редактор Виталий Штемпель, дело было не в отсутствии денег, а в отсутствии интереса к журналу в литературном сообществе. Это само по себе ставит большой вопрос перед теми, кто ещё лелеет новые «журнальные замыслы» в прежнем духе.
Так или иначе, дефицит публикационных мощностей поставил в неуютное положение авторов, которые привыкли щедро и регулярно публиковаться. Конечно, я не имею в виду «живых классиков», пусть даже и многопишущих, таких как Александр Кушнер или Владимир Салимон, у которых всегда будет всё в порядке. Речь идёт о средних и нижних чинах литературы, прежде всего поэзии, тексты которых в принципе можно печатать, а можно и не печатать. Ради любопытства можете посмотреть оглавление любого архивного номера хоть «Ариона», хоть «Плавмоста», и вы найдёте их там в количестве не менее трети.
Встречается радикальный взгляд на эту проблему. Так, Виталий Пуханов время от времени высказывается в том духе, что нельзя же печатать всё подряд, нужно же что-то и не печатать. В самом деле, от ситуации советского времени, когда сам факт «печатания» уже был большим достижением в жизни, мы ушли далеко. Непубликуемого нынче практически нет (если не считать текстов, непечатных в чисто лексическом смысле). Жалоба «не печатают!» стала экзотикой. Не премируют, не замечают в критических обзорах, не приглашают на престижные фестивали и т.п. – всё это, увы, случается, но чтобы не печатали? Где-то да напечатают. Иной раз, глядя на текст, вообще не понимаешь, как это можно (и зачем это нужно) публиковать, а вот поди ж ты.
Поэтому, несмотря на отдельные суровые и трезвые голоса, можно сформулировать эмпирическое правило: объём нашего журнального хозяйства определяется объёмом текстов, которые их авторы хотели бы (и привыкли) видеть опубликованными в журнале. А если традиционных, бумажных журналов для выполнения этой миссии не хватает, то в состав полноценных публикаторов вполне можно кооптировать журналы чисто электронные, к бумаге не привязанные. В то же время радикальное изменение среды, к которому мы шли последние лет двадцать, состоит в том, что бумага журналам больше не нужна, а различие между «обычным» журналом и электронным стирается до неразличимости.
Член редколлегии одного российского журнала говорил мне пару лет назад, что бумажный тираж теперь печатается лишь в количестве, необходимом для рассылки авторских экземпляров. То есть, никакой подписки, никакого развоза по библиотекам, никакой розницы больше не предполагается. Авторам – сувениры, читателям – сайт. А между тем это один из самых интересных и качественных журналов в стране. Другой пример – русскоязычные журналы, издающиеся за рубежом, такие как «Интерпоэзия» и «Новый берег». Их бумажные экземпляры и прежде редко достигали российского читателя (и даже опубликованного автора), а нынче с этим стало ещё сложнее. А между тем журналы выходят, имеют определённое влияние, авторы гордятся публикациями в них, дают на них ссылки в соцсетях. Процесс идёт своим чередом.
Отсутствие офиса, расходов на типографию и возни с распространением должно просто окрылять любое литературное предприятие. Чтобы не только назваться электронным журналом, но и быть им, нужно лишь одно – и это не государственная регистрация в качестве средства массовой информации (без которой обычно тоже обходятся). Нужно просто вести себя как настоящий журнал: иметь редколлегию, установить четкие рубрики и равномерно пополнять их, с определённой периодичностью выпускать новые номера. Это хорошо видно на примере двух ведущих электронных журналов современной русской литературы: «Лиterraтура» и «Формаслов».
Впрочем, сразу же заметно отличие от традиционного «толстяка»: и то, и другое издание обновляется один раз в две недели, так что если нынешний «Воздух» можно назвать журналом-альманахом, то «Лиterraтура» и «Формаслов» – скорее, журналы-газеты. Вероятно, по-другому в динамичной сетевой среде просто нельзя, иначе перейдёшь в число приятных, по-своему нужных и кому-то интересных нишевых проектов.
«Лиterraтура», которая существует с 2014 года – проект универсальный, всеохватный. По совокупному показателю информационной насыщенности, удобства пользования и солидности оформления сайт издания, пожалуй, превосходит как существующие сайты традиционных журналов, так и воскресший «Журнальный зал». Размах рубрик впечатляет: здесь и актуальные заметки, и поэзия, и проза, и драматургия, и нон-фикшн, и литературная критика, и переводы, и даже фантастика.
«Формаслов» оформлен проще, цветистее и веселее, чем-то напоминая девичий альбом. Наверное, это не случайно, ведь его создали в 2019 году две молодые женщины, Анна Маркина и Евгения Баранова, ранее образовавшие группу «Белка в кедах»; последняя назвала коллектив издания «безумным красноглазым отрядом, влюблённым в современную литературу». Впрочем, «Лиterraтуру» в последние годы возглавляет поэт Наталья Полякова, так что в обоих проектах «женщины сверху».
Самый главный вопрос: действительно ли этим электронным изданиям удалось стать «полноценными публикаторами» наравне с давно существующими журналами? Думаю, да, поскольку и на том, и на другом ресурсе публикуются не только начинающие или малоизвестные, но и признанные авторы, и даже живые классики: Сергей Гандлевский и Алексей П. Цветков, Дмитрий Воденников и Виталий Пуханов, Елена Фанайлова и Ирина Евса.
Но есть у обоих изданий ещё одна общая черта, которая лучше всего характеризует современную ситуацию. Я бы сказал, что это «редакторские проекты». Дело в том, что традиционный литературный журнал был отделён и от сообщества авторов, и от массы читателей чем-то наподобие того, что английские юристы называют «корпоративной завесой» (corporate veil). В этой модели журнал принимает решение печатать или не печатать автора, действуя как единое целое, воплощённое в бренде, и точно так же, от имени бренда, представляет публикуемые тексты читателю. Журнал не персонифицирован, и когда мы говорим «кочетовский «Октябрь» или «Новый мир» Твардовского», мы стремимся лишь обозначить различные эпохи в жизни издания. Состав редколлегии указан на страницах журнала, но никакой явной связи между автором и редактором, который с ним работал, не устанавливается; скажем, фамилия редактора не указывается над или под стихотворной подборкой, критической статьёй или рассказом.
В новых электронных журналах «корпоративная завеса» размывается. Эта тенденция, между прочим, хороша нам известна по прозаическому книгоизданию. Можно ругать Елену Шубину или преклоняться перед ней, но «Редакция Елены Шубиной» – это персонализированный бренд, который стал более узнаваемым, чем стоящее за ним издательство АСТ. По тому же принципу строится бренд «Книжная полка Вадима Левенталя» в издательстве «Городец».
Что же касается электронных изданий, то наиболее ярко это падение «корпоративной завесы» проявлено в проекте «Формаслов», где каждая публикация предваряется предисловием редактора, а завершается фотографией редактора и биографической справкой о нём; таким образом, продвигая автора, «Формаслов» равным образом продвигает и его редактора. Вступительное слово редактора может быть, например, таким: «Стихи <…> полны искренности, внутреннего тихого света. Этот свет – не марево пожаров, не сверкание молний, а, скорее, камерный отблеск свечи, создающий особую атмосферу в человеческом сердце, или же – костёр, потрескивающий в сумерках на лесной поляне, вокруг которого собралась тесная дружеская компания». Впрочем, возможны и более академические варианты разговора о публикуемых текстах.
«Лиterraтура» не столь активно пропагандирует своих редакторов, однако имена и фамилии тех, кто работал над каждым выпуском, указываются крупным шрифтом рядом с его номером, а в начале каждого материала обозначен его редактор. Кроме того, нынешние редакторы отдела поэзии (их двое, работают посменно) снабжают комментарием каждую подборку стихов, перенеся на этот ресурс практику Telegram-канала «Метажурнал», в котором оба также редакторствуют.
Таким образом, журнал из иерархической структуры, прячущейся за обезличенный бренд, становится сервисной платформой, где за каждым автором закреплён его персональный менеджер. Это, помимо прочего, отражает жизненную правду социальных сетей, в которых редактор, во-первых, непосредственно общается с потенциальными авторами без сакраментального «рукописи не рецензируются и не возвращаются», а во-вторых, рекламирует свою редакторскую работу в своих личных блогах. Превращение журнала в содружество персональных брендов полезно и для самих редакторов, которые работают на голом или в лучшем случае полуодетом энтузиазме, ведь «повышение капитализации личного бренда» – один из популярных лозунгов сегодняшнего дня. Работа в таком журнале также не мешает участникам развивать и свои индивидуальные, моноредакторские проекты. Так, Ольга Девш, которая заведует критикой в «Лиterraтуре», не так давно стала вести собственный критический сайт «Дегуста.ру», а у редактора «Формаслов» Евгении Ульянкиной есть любопытный Telegram-канал «поэты первой необходимости», в котором она размещает наиболее интересные, на её взгляд, современные поэтические тексты.
Из этой точки нам открывается вид на поле, которое заслуживает отдельного разговора – поле принципиально неиерархичных, атомарных, сложно взаимодействующих друг с другом проектов. К этому полю, ещё недостаточно вспаханному, но уже довольно оживлённому, разные люди относятся по-разному. Одних оно воодушевляет перспективой майнинга литературной криптовалюты, когда новые участки литпроцесса возникают на пустом месте – там, где их никогда не захотели бы видеть внешние институции. Других пугает наступающий хаос, чреватый крушением устоявшихся ценностей и авторитетов. К числу последних относится критик Евгений Абдуллаев, бывший солист «Ариона», которого нынче приютила «Лёгкая кавалерия» – сетевой отросток «Вопросов литературы». Восставая против «горизонтальных проектов» как таковых, он пишет, что никакого равенства в поэзии быть не может: «Поэзия вся – в неравенстве, вся – в иерархичности. Не нравятся иерархии, отражаемые и отчасти создаваемые толстыми журналами, – получайте другие».
Но проблема ведь не в том, что иерархии «не нравятся». Всякая иерархия очень нравится иерархам и совсем не нравится аутсайдерам. Однако должна же иерархия быть чем-то обеспечена. Тиражами и гонорарами она не обеспечивается очень давно, но оставалось понятие о журнале как об инстанции вкуса. Сам факт отбора, выполненного профессионалом, имеет значение. Но в условиях, когда публичную площадку, на которой производится отбор, может без особых затрат создать каждый, сторонний наблюдатель задаётся вопросом: а чем выбор профессионала Х, сидящего в кресле редактора отдела журнала, лучше выбора профессионала У, сидящего на стуле в собственной квартире? В результате процесс отбора, сортировки, отбраковки текстов, который прежде был формально обособлен и локализован, превращается, в своём предельном развитии, в массовую интерактивную практику, в которой прежним инстанциям отбора приходится искать своё место, чтобы не затеряться.