Жизнь – это сумма лишних движений. Если отследить, сколько мы делаем шагов, жестов, пересаживаний, нагибаний, можно устать ещё до полудня. Встать с кровати – уже подвиг. Застелить её – как построить вавилонскую башню. Сперва поправить простыню, потом уложить сверху одеяло, две ночные подушки, потом накрыть покрывалом (покрывало большое: то тут сползёт, то тут нависнет), потом положить подушки дневные, декоративные (зачем тебе декоративные подушки? ты же воин). Синенькую подушечку, жёлтенькую, красненькую.
СОВА
Я бужу её каждое утро, весь из солнца, меда и шелка, А она – с добрым утром, дурак, негодяй, дешёвка! Ты опять встал раньше, опять смотрел, как я сплю! Говорю – с добрым утром, я тоже тебя люблю, Я же просто хотел сделать завтрак, она – не надо ла-ла, всё же есть, разогреть, нарезать – и все дела. Так и есть, говорю – разогреть, нарезать, намазать, вскипятить, заварить… А она – ты же всё понимаешь, тут же не о чем говорить! Прекрати лизаться, терпеть не могу! Отпусти, нога! Сделать, говорю, хорошо тебе? Говорит – ага.
Говорит – ненавижу, хлюпик, слабак, обманщик, я – настоящая женщина, ты – желторотый мальчик! я –красавица, ты – чудовище, я – умница, ты – урод! Я ей – может я тебе плохо делаю хорошо? Может сделать ещё бутерброд? А она – я хочу детей и мужчину, а ты ни то, ни другое! Я молчу, улыбаюсь, а она меня бьёт по башке ногою.
Говорит – чугунное рыло, я об тебя расшибла коленку! Я – писатель, того и гляди создам какую-нибудь нетленку! А ты только и можешь, что лазить весь день по своей сети! Я ей – ужас, будет синяк. Прости, говорю, прости. А она мне – решай уже что-нибудь, мы вместе или никак! Что ты снова рот до ушей, не молчи, как дурак, ты – обжора, я – на диете, ты – жаворонок, я – сова! Хватит делать щенячьи глазки, ты даже не знаешь правильные слова!
…Ну, не знаю. Молчу, улыбаюсь. Представляю её совой. Плохо, если будет синяк. Глажу, глажу по часовой.
(Анна Русс)
В раю, куда мы, конечно, не попадём – движения будут запрещены. Просто лежи, смотри в небо. (Интересно, какое же там небо, когда мы уже на небе?)
В средневековых книгах часто встречается изображение райского сада. Иногда он окружён зубчатой стеной, а за внешней стороной стены – пламя. Чтоб уж точно никто не добрался – наш покой нарушать. Из центра сада вытекают четыре райские реки. В саду бродит множество животных, цветут невиданной красоты растения. В самом центре – древо познания Добра и Зла. Эти плоды срывать нельзя.
Это всё хорошо известно, а вот что плодом познания в разных традициях выступали разные фрукты и ягоды, известно немножко меньше.
У древних средиземноморцев этим деревом была смоковница или даже виноград (виноградная лоза). Попозже, в Испании, деревом познания станет апельсиновое или гранатовое дерево.
Там, где похолодней, в странах Западной Европы, это, конечно, яблоня. Кстати, знаете почему? Я вот не знал. Недавно прочитал.
Яблоня – malum (яблоко) – это полный омоним слова, обозначающего Зло – Malum. Так вот почему произошло грехопадение: надо было лучше латынь Еве и Адаму учить.
РИФМЫ
Чистит ветер Луну, как бляху, Смотрят в полдень цветы на юг. Решил солдат постирать рубаху. А она улетела из рук. Возле самого Карабаха Свесился с неба рай. Учила кукушка летать рубаху: «Маши рукавами давай!» Пётр Павлу нашёптывал истину, Прогуливаясь над краем: «Подвиг новую душу выстирал. Чистая. Принимаем».
(Влад Маленко)
У Виталия Пуханова его первая книга так и называется «Деревянный сад». (Мне нравится эта тавтология: а какой ещё может быть сад? Железный? Золотой?) А ещё одна его книга называется «Плоды смоковницы». Это прямо по нашей теме.
* * *
Мои стихи. Однажды я увидел, Как их читает через двести лет Безногий мальчик в доме инвалидов И слушает его слепой сосед.
В их жизни терпеливой, монотонной Лишь смена простынь дней сбивает счёт, Вслед за старинной книгой телефонной, Мои стихи, настал и ваш черед.
Они читали, строк не понимая, Дивясь словам, которых больше нет, И плакали, друга обнимая, И это было через двести лет!
А я смотрел на них, немой от счастья, Ненужных слов не проронил в ответ На это запоздалое участье К моим стихам, которых я поэт!
Я мог сказать: друзья мои, поверьте, В сиих стихах, в забытых письменах, Я послан к вам, чтоб рассказать о смерти. Но я смолчу о ваших именах.
(Виталий Пуханов)
У Пуханова много сиротства в стихах. Не как у Юрия Кузнецова, у которого эта тема педалированная, сквозная. У Пуханова она немного скользящая. Как вечно весенний свет на райских листьях.
Я стихотворение, которое приведу ниже, не знал: увидел его в предисловии Станислава Львовского к книге Пуханова «Школа милосердия». Предисловие называется «Разговор о невозможности разговора» (хорошее название).
...Найдёшь в карманах Спички и табак, Немного лагерной, Немного звёздной пыли, Закуришь на отеческих гробах. Отец, отец! мы не поговорили.
(Виталий Пуханов)
Львовский пишет: «Это невероятно пронзительное «мы не поговорили» – не только сожаление о разговоре с отцом, не состоявшемся, пока тот был жив, а теперь окончательно невозможном. Герой не просто оплакивает отца. Он оплакивает возможность освободиться от вериг из железа и страха, оплакивает самую возможность мира без травмы. Здесь разговор с отцом был единственным шансом, – и вот он упущен».
Ничего-ничего: в раю мы наговоримся. (Напоминаю: лёжа.) Или наоборот: не поговорим, будем молчать, как рыбы. И так в жизни было слишком много разговоров, мы устали от них. Будем лежать, смотреть в добавочные небеса и молчать. А вокруг будут бродить животные невиданной красы. Остановится какой-нибудь серебристый олень, наклонит голову, понюхает нас и дальше пойдет. Мы ж – без внимания.
Но самое главное – нам никто не будет в рай звонить. Телефоны же запрещены. Как и уборка кроватей. Вообще: рай – это когда тебя больше никто не дёргает, не мучает глупыми вопросами, не требует шевелиться.
* * *
Углем наметил на левом боку Место, куда стрелять, Чтоб выпустить птицу – мою тоску В пустынную ночь опять...
(Анна Ахматова)
«... Анна Ахматова рассказала об одном очень забавном. Звонок. Её зовут. Голос: “у вас написано: углём наметил на левом боку. Так это его бок или её”? – Это её бок, – ответила АА и повесила трубку».
А вы говорите: жизнь – это сумма мелких движений. Жизнь – это бог и бок. Причем её.