Жизнь – это сумма лишних движений. Если отследить, сколько мы делаем шагов, жестов, пересаживаний, нагибаний, можно устать ещё до полудня. Встать с кровати – уже подвиг. Застелить её – как построить вавилонскую башню. Сперва поправить простыню, потом уложить сверху одеяло, две ночные подушки, потом накрыть покрывалом (покрывало большое: то тут сползёт, то тут нависнет), потом положить подушки дневные, декоративные (зачем тебе декоративные подушки? ты же воин). Синенькую подушечку, жёлтенькую, красненькую.
СОВА
Я бужу её каждое утро, весь из солнца, меда и шелка,
А она – с добрым утром, дурак, негодяй, дешёвка!
Ты опять встал раньше, опять смотрел, как я сплю!
Говорю – с добрым утром, я тоже тебя люблю,
Я же просто хотел сделать завтрак, она – не надо ла-ла,
всё же есть, разогреть, нарезать – и все дела.
Так и есть, говорю – разогреть, нарезать, намазать, вскипятить, заварить…
А она – ты же всё понимаешь, тут же не о чем говорить!
Прекрати лизаться, терпеть не могу! Отпусти, нога!
Сделать, говорю, хорошо тебе? Говорит – ага.
Говорит – ненавижу, хлюпик, слабак, обманщик,
я – настоящая женщина, ты – желторотый мальчик!
я –красавица, ты – чудовище, я – умница, ты – урод!
Я ей – может я тебе плохо делаю хорошо? Может сделать ещё бутерброд?
А она – я хочу детей и мужчину, а ты ни то, ни другое!
Я молчу, улыбаюсь, а она меня бьёт по башке ногою.
Говорит – чугунное рыло, я об тебя расшибла коленку!
Я – писатель, того и гляди создам какую-нибудь нетленку!
А ты только и можешь, что лазить весь день по своей сети!
Я ей – ужас, будет синяк. Прости, говорю, прости.
А она мне – решай уже что-нибудь, мы вместе или никак!
Что ты снова рот до ушей, не молчи, как дурак,
ты – обжора, я – на диете, ты – жаворонок, я – сова!
Хватит делать щенячьи глазки, ты даже не знаешь правильные слова!
…Ну, не знаю. Молчу, улыбаюсь. Представляю её совой.
Плохо, если будет синяк. Глажу, глажу по часовой.
(Анна Русс)
В раю, куда мы, конечно, не попадём – движения будут запрещены. Просто лежи, смотри в небо. (Интересно, какое же там небо, когда мы уже на небе?)
В средневековых книгах часто встречается изображение райского сада. Иногда он окружён зубчатой стеной, а за внешней стороной стены – пламя. Чтоб уж точно никто не добрался – наш покой нарушать. Из центра сада вытекают четыре райские реки. В саду бродит множество животных, цветут невиданной красоты растения. В самом центре – древо познания Добра и Зла. Эти плоды срывать нельзя.
Это всё хорошо известно, а вот что плодом познания в разных традициях выступали разные фрукты и ягоды, известно немножко меньше.
У древних средиземноморцев этим деревом была смоковница или даже виноград (виноградная лоза). Попозже, в Испании, деревом познания станет апельсиновое или гранатовое дерево.
Там, где похолодней, в странах Западной Европы, это, конечно, яблоня. Кстати, знаете почему? Я вот не знал. Недавно прочитал.
Яблоня – malum (яблоко) – это полный омоним слова, обозначающего Зло – Malum. Так вот почему произошло грехопадение: надо было лучше латынь Еве и Адаму учить.
РИФМЫ
Чистит ветер Луну,
как бляху,
Смотрят в полдень цветы
на юг.
Решил солдат постирать
рубаху.
А она улетела из рук.
Возле самого Карабаха
Свесился с неба рай.
Учила кукушка летать
рубаху:
«Маши рукавами давай!»
Пётр Павлу нашёптывал
истину,
Прогуливаясь над краем:
«Подвиг новую душу
выстирал.
Чистая. Принимаем».
(Влад Маленко)
У Виталия Пуханова его первая книга так и называется «Деревянный сад». (Мне нравится эта тавтология: а какой ещё может быть сад? Железный? Золотой?) А ещё одна его книга называется «Плоды смоковницы». Это прямо по нашей теме.
* * *
Мои стихи. Однажды я увидел,
Как их читает через двести лет
Безногий мальчик в доме инвалидов
И слушает его слепой сосед.
В их жизни терпеливой, монотонной
Лишь смена простынь дней сбивает счёт,
Вслед за старинной книгой телефонной,
Мои стихи, настал и ваш черед.
Они читали, строк не понимая,
Дивясь словам, которых больше нет,
И плакали, друга обнимая,
И это было через двести лет!
А я смотрел на них, немой от счастья,
Ненужных слов не проронил в ответ
На это запоздалое участье
К моим стихам, которых я поэт!
Я мог сказать: друзья мои, поверьте,
В сиих стихах, в забытых письменах,
Я послан к вам, чтоб рассказать о смерти.
Но я смолчу о ваших именах.
(Виталий Пуханов)
У Пуханова много сиротства в стихах. Не как у Юрия Кузнецова, у которого эта тема педалированная, сквозная. У Пуханова она немного скользящая. Как вечно весенний свет на райских листьях.
Я стихотворение, которое приведу ниже, не знал: увидел его в предисловии Станислава Львовского к книге Пуханова «Школа милосердия». Предисловие называется «Разговор о невозможности разговора» (хорошее название).
...Найдёшь в карманах
Спички и табак,
Немного лагерной,
Немного звёздной пыли,
Закуришь на отеческих гробах.
Отец, отец! мы не поговорили.
(Виталий Пуханов)
Львовский пишет: «Это невероятно пронзительное «мы не поговорили» – не только сожаление о разговоре с отцом, не состоявшемся, пока тот был жив, а теперь окончательно невозможном. Герой не просто оплакивает отца. Он оплакивает возможность освободиться от вериг из железа и страха, оплакивает самую возможность мира без травмы. Здесь разговор с отцом был единственным шансом, – и вот он упущен».
Ничего-ничего: в раю мы наговоримся. (Напоминаю: лёжа.) Или наоборот: не поговорим, будем молчать, как рыбы. И так в жизни было слишком много разговоров, мы устали от них. Будем лежать, смотреть в добавочные небеса и молчать. А вокруг будут бродить животные невиданной красы. Остановится какой-нибудь серебристый олень, наклонит голову, понюхает нас и дальше пойдет. Мы ж – без внимания.
Но самое главное – нам никто не будет в рай звонить. Телефоны же запрещены. Как и уборка кроватей.
Вообще: рай – это когда тебя больше никто не дёргает, не мучает глупыми вопросами, не требует шевелиться.
* * *
Углем наметил на левом боку
Место, куда стрелять,
Чтоб выпустить птицу – мою тоску
В пустынную ночь опять...
(Анна Ахматова)
«... Анна Ахматова рассказала об одном очень забавном. Звонок. Её зовут. Голос: “у вас написано: углём наметил на левом боку. Так это его бок или её”? – Это её бок, – ответила АА и повесила трубку».
А вы говорите: жизнь – это сумма мелких движений.
Жизнь – это бог и бок.
Причем её.