Дмитрий Воденников
«Если мы выживем, я куплю тебе дом твоей мечты». Примерно так сказал муж финансист Алек Вейсвеллер своей жене Франсин, когда в годы Второй Мировой они спасались от преследования нацистов. Это были не пустые слова, причем с двух сторон. Во-первых, погибнуть было возможно и очень легко: часть семьи все-таки была уничтожена в Аушвице. Во-вторых, дом мечты был куплен.
Уже в 1946 году, катаясь на лодке на Лазурном побережье, Франсин увидела эту виллу и сразу поняла, что хочет в ней жить. Она не знала, что, сперва доверив оформление модному декоратору Мадлен Кастен, она потом встретит Жана Кокто, который всё это прежнее оформление, оставив интерьеры и мебель, переделает. Ему не нравилась изысканная белая пустота. Нет. Пусть всё кричит «татуировками»: и вот на стенах уже появляется узор из геометрических фресок, которые проходят через весь дом, образуя единую цепь. А вот уже на стенах появляются яркие фигуры, а вот голова Аполлона, похожего на нашего Ярило, а вот и какой-то эротический сюжет. Там и на самой вилле непонятно, кто с кем теперь спит, но мы об этом не будем. Нам интересно одно: зачем мы построили этот дом в мире, где нет ни справедливости, ни покоя?
***
Зачем же вы построили свой дом,
с балконом, садом, огородом и амбаром
в двенадцати шагах
от лежбища свиней,
в двенадцати вершках
от края
Колорадского каньона,
в двенадцати саженях от начала
малярийного болота,
в двенадцати прыжках от настежь
открытой
клетки с тигром,
в двенадцати ползках
от логова гадюк,
в двенадцати туазах
от склада ядерных головок,
в двенадцати бросках
от вражеских казарм,
в двенадцати английских лигах
от наводнённого хулиганьём посёлка,
в двенадцати
получасах пути
от ненадёжно охраняемой границы,
в двенадцати микронах
от колонии микробов,
в двенадцати аршинах
от мишени
на стрельбище неофашистов,
в двенадцати локтях
от кладбища машин,
где испокон веков нечисто?
(Сергей Кулле)
Сергей Кулле, стихотворение которого я только что процитировал, никогда не жил на вилле. Какие виллы? Он родился в Ленинграде, в 1936 году. Он практически всю жизнь проработал в многотиражке «Кадры приборостроения». Стихи при жизни практически не публиковал. Дружил с Уфляндом, Ереминым и Виноградовым. Умер в 1984 году. Первый сборник, составленный Владимиром Уфляндом, вышел только после смерти Кулле, в 2001. Но тема дома, где бы он хотел жить (который хотел бы построить) возникает в его текстах неоднократно.
***
Лене
А твой дом
мы построим
на пригорке зелёном
над ручьём голубым.
Слепим русскую печку
из лучшей, кембрийской глины.
Возведём
крутое
крыльцо.
И прорубим окошко,
как можно,
как можно пошире,
чтоб тебе
хорошо было видно
и ветку березы
и в далеком тумане
ветку
узкоколейной
железной дороги.
(Сергей Кулле)
Недавно познакомился в одном доме (о, нам никогда там не жить: сам дом стоит рядом с МХАТом имени Горького, на Тверском бульваре, окна выходят в старомосковский центральный двор, в квартире еще живет собака небесной красоты) на вечеринке с директором издательства «Август» писательницей Машей Вайсман. Поговорили о стихах – через несколько дней она прислала мне свое стихотворение.
***
Целая вечность пройдет, прежде чем ты не придёшь
я буду смотреть на часы,
потом в календарь и на звёзды
почти без надежды
уже почти без почти.
Обживусь понемногу в этой вечности
выучу правила игр, в которые играем мы:
в этом году красное
в том году почему-то белое.
как и чем платить,
за что есть и пить...
Да, самое главное –
тело хочет любить и рожать
и я не против
пусть это тело любит другое тело
я коротаю вечность с другими
часто это люди моей мечты
но всё это не ты.
Мама тоже не поспевала со всеми в ногу
вышивать не умела
и шарлотки рецепт не могла запомнить
и всегда что-то плохо на ней сидело
и тоже ждала тебя целую вечность
ты не пришёл.
Вот мои дети, они тоже тебя будут ждать
мы всё время торопимся, весело куда-то идём
так, глядишь, скоротаем вечность, живя одним днём.
Вот наша собака
иногда мне казалось, что она это ты
пришла на разведку, проверить меня.
Потому что может быть ты, совсем не такой как мы.
Без рук и ног, и глух и нем,
может ни щупалец, ни дыхалец, ни волосков.
Может всё-таки ты давно уже здесь?
И мы все тебя просто не узнаём?
UPD
Сегодня мне передали важную вещь.
Письмо от тебя
без конверта, без адреса,
просто на небе
было написано синим по белому:
«Вечность прошла, а ты всё не идёшь,
где, в какой вечности ты меня ждёшь?»
(Маша Вайсман)
Наверное, адресат ждёт лирическую героиню стихотворения в доме, где стены расписаны геометрическими сине-белыми фресками. Где нет ни замен тебя на кого-то, ни автозамен.
Вы, кстати, обратили внимание, что выработался почти новый интернет-жанр: рассказ о том, как тебя обмануло экранно-пальчиковое письмо? Хотел написать: «я люблю тебя», автозамена написала «я люблю себя», так и отправилось. На том конце несуществующего смартфоновского кабеля даже не удивились. «Я всегда знал (знала), что ты эгоист (эгоистка)».
А ведь мы ничего не хотели плохого, мы просто хотели жить в доме нашей мечты.
Но где он этот дом? Где наша вилла? Где наш Лазурный берег? Почему мы живем в бывшей деревне Нижние Котлы? Где, в конце концов, наш французский писатель-дизайнер?
А я скажу где.
Он появится случайно, из опять же этой глупой манеры ручной машинки нас исправлять, искажать смысл написанного, придумывать за нас слова, которые мы писать не собирались.
Когда пишешь кому-нибудь в комментариях (например, под картинкой) «очень круто», автозамена почему-то пишет за тебя «очень Кокто».
Это странно. Где мы и где Кокто? Почему французский писатель, с которого началось это нежное повествование, популярней нашего просторечного «круто»? Загадка.
Начинаешь заменять «Кокто» на «круто», автозамена предлагает тебе слово «как-то».
«Очень как-то».
Ну «как-то» так «как-то». Мы уже привыкли. Притерпелись, притёрлись, сняли голову, по волосам не плачем.
Приехали в свои Нижние котлы, разулись, разделись, прошли в комнату, обставленную из Икеи, сели на среднестатистический диван, взяли в руки телефон, хотели написать «вилла», написалась «вилка». Почему-то не удивились. Ну где мы, а где вилла? Вилка как-то понятней: вилка, котлета из «Магнолии», суп из пакетика, растворимый кофе, многотиражка ««Кадры приборостроения».
В общем, не обижайтесь. Вы очень Кокто.