У Иван Бунина есть стихотворение, которое называется «Дикарь».
Над стремью скал – чернеющий орел. За стремью – синь, туманное поморье. Он как во сне к своей добыче шел На этом поднебесном плоскогорье.
С отвесных скал летели вниз кусты, Но дерзость их безумца не страшила: Ему хотелось большей высоты – И бездна смерти бездну довершила.
Ты знаешь, как глубоко в синеву Уходит гриф, ужаленный стрелою? И он напряг тугую тетиву – И зашумели крылья над скалою,
И потонул в бездонном небе гриф, И кровь, звездой упавшую оттуда На берега, на известковый риф, Смыл океан волною изумруда.
Поэтов и писателей всегда интересовал этот «естественный» персонаж – человек первобытный, человек, не тронутый современной для них и поэтому уже не отменимой, пусть даже на самом бытовом уровне, культурой.
Маугли, герой Редьярда Киплинга, мальчик, которого воспитали волки и который сражался с тигром Шерханом, – наверное, самый запоминающийся такой «наивный» персонаж.
Эта тяга людей, заключенных в дымные и тесные города, увидеть смысл в природе вполне понятна. Еще у Вольтера была повесть «Простодушный». В ней молодой француз, воспитанный среди индейцев-гуронов (гуроны – это когда-то могущественное племя в Северной Америке, теперь же их язык является мертвым, но во времена Вольтера, по-видимому, существовал), прибывает из Америки во Францию.
Это известный прием: показать современное общество глазами «дикаря». Вот Вольтер к нему и прибегает.
Всё дико нашему «дикарю»: мир видится им совсем иначе, чем европейцам. Всё, так привычное им, с точки зрения его естественного здорового смысла представляется извращенным, перевернутым с ног голову.
И вот вся жизнь! Круженье, пенье, Моря, пустыни, города, Мелькающее отраженье Потерянного навсегда.
Бушует пламя, трубят трубы, И кони рыжие летят, Потом волнующие губы О счастье, кажется, твердят.
И вот опять восторг и горе, Опять, как прежде, как всегда, Седою гривой машет море, Встают пустыни, города.
Когда же, наконец, восставши От сна, я буду снова я, – Простой индиец, задремавший В священный вечер у ручья?
(Стихотворение «Прапамять», Николай Гумилев)
Вот и Киплинг тоже прибегает к этому приему – только выворачивает его иначе: человек попадает в дикий мир.
Он эту тему не придумал – слишком много было реальных случаев, когда детей воспитывали животные, но, к сожалению, жизнь этих детей, возвращенных к людям, нечасто заканчивалась хеппи-эндом.
Невозможность социализации, те же страхи и повадки, которые они усвоили от «приемных родителей».
Известно, что те дети, которые проверили первые годы своей жизни с животными, не смогут усвоить язык человека.
Уже за горы канул месяц, Уже восток зарей зарделся, Уже в саду запели птицы, А я, Любовь, смотри, все плачу!
(Валерий Брюсов)
Самый первый задокументированный случай, когда ребенка воспитали волки, находится в XIV веке.
В тогдашней Германии был найден 8-летний мальчик, который жил в стае волков.
Он был совершенно, с точки зрения человека, одичавший: далеко прыгал, кусался, рычал. И передвигался на четвереньках. Мальчик мог есть только сырую пищу и совсем не разговаривал. Когда мальчик был «спасен» из привычной ему среды обитания, он быстро умер.
Но вернемся к Киплингу.
...Родители Киплинга уехали в Индию за лучшей долей и провели в этой британской колонии большую часть своей жизни. В Индии родились все их дети. В некоторой степени сам Киплинг был таким языковым Маугли: первые пять лет своей жизни он рос под присмотром индийских слуг, которые общались с ним преимущественно на хинди. Понятно, что родители говорили с ним по-английски, поэтому это сравнение с Маугли весьма очевидно хромает, но все же, но все же. Чужой язык был и его было много: няньки маленького Киплинга пели ему индийские народные песни и рассказывали свои будоражащие его сказки.
«Жил-был царь. Звали его Сукхпал, что значит "хранитель счастья". Очень любил Сукхпал строительством заниматься, и возвел он в своем царстве много красивых домов и храмов. "Выстрою-ка я для себя дворец-чудо, чтобы не было ему равного на всем белом свете", – решил Сукхпал. И созвал он из многих царств, из разных стран заморских зодчих знаменитых да мастеров искусных, осыпал дарами, оказал им почести, дал им все, чего только они требовали, и вот вскоре выстроили они дворец – всем дворцам дворец, красоты невиданной. Его купола словно белые облака парили над землею. Его высокие башни и минареты устремлялись ввысь, словно хотели взлететь и слиться с голубым небом».
(Индийская народная сказка)
Киплинговеды полагают, что в его рассказах есть сильное влияние «Панчатантры». Это такой цикл повестей на санскрите, где главными действующими героями являются животные, которые своими характерами и своим поведением напоминают на людей.
«Жил в одной местности шакал, шея которого исхудала от голода. Как-то в поисках пищи он набрел в лесу на место, где царь недавно дал сражение. Остановившись на мгновенье, шакал услышал громкий звук. Тут он сильно встревожился сердцем, глубоко опечалился и сказал:
– Увы! Несчастье обрушилось на меня. Теперь я погиб. Кто издает этот звук? Что это за существо?
И, пройдя еще немного, он увидел барабан, похожий на верхушку горы. Тут шакал подумал: "Возникает ли этот звук сам собой или вызван чем-нибудь другим?"
А на самом деле барабан этот звучал, когда его касались кончики трав, колеблемых ветром, а сам по себе он был беззвучен. Приблизившись, шакал увидел, что барабан ни к чему не пригоден; он с любопытством стал ударять по нему с обеих сторон и очень обрадовался: "Да! Наконец-то мне попалась еда: тут внутри, несомненно, есть мясо и жир!" Подумав так, он проткнул барабан и влез в него. А барабан был обтянут грубой кожей, так что шакал едва не сломал себе зубы. И, увидев, что от барабана остались лишь дерево и обрывки кожи, шакал потерял всякую надежду поесть и прочитал стих:
Увидел нечто я в лесу, на вкусный жир похожее… Но стал я грызть, – и что нашел? Лишь древесину с кожею».
(Панчатантры, полный русский перевод этой версии Пурнабхадры был опубликован издательством Академии наук СССР в 1958 году.)
Да и сам Киплинг признавался в одном письме, что многие идеи, которые он использовал в «Книге джунглей», были позаимствованы им, однако он не мог вспомнить, где именно и у кого.
Возможно, это все пришло ему именно из сказок няни и других слуг в доме его родителей.
Ну и, конечно, журналистика тех времен. С ранней молодости Киплинг работает в местных индийских газетах и, разумеется, новости про одичавших детей не могли обойти его стороной.
«Рев тигра наполнил всю пещеру, как раскаты грома. Волчица Мать стряхнула с себя своих детенышей и кинулась вперед; ее глаза, блестевшие в темноте, как две зеленые луны, глянули прямо в пылающие глаза Шер Хана.
– Ты говоришь, а отвечаю я, Ракша. Человеческий детеныш мой, хромуля! Да, мой. Его не убьют! Он будет жить, бегать вместе со стаей, охотиться со стаей и в конце концов убьет тебя, преследователь маленьких голых детенышей, поедатель лягушек и рыб! Да, он убьет тебя! А теперь убирайся или, клянусь убитым мной самбхуром (я не ем палого скота), ты, обожженное животное, отправишься к своей матери, хромая хуже, чем в день твоего рождения! Уходи!
Отец Волк посмотрел на нее с изумлением. Он почти позабыл тот день, в который после честного боя с пятью другими волками увел с собой свою подругу; или время, когда она бегала в стае и ее называли Демоном не из одной любезности. Шер Хан мог встретиться лицом к лицу с Волком Отцом, но биться с Ракшей не хотел, зная, что на ее стороне все выгоды и что она будет бороться насмерть».
(Редьярд Джозеф Киплинг «Маугли»)
Это самое начало «Маугли», и мы помним, что конец будет для Маугли по-человечески счастливым, но в реальной жизни всё не так.
Так, например, в 1797 году охотники на юге Франции тоже нашли дикого мальчика примерно двенадцати лет (это, конечно, поражает: все-таки нет там джунглей, ну да, леса были, но не такая уж и большая эта Франция, чтобы до двенадцати лет мальчик оказался никем не найденным), и этот мальчик вел себя как зверь: он не умел разговаривать, вместо слов у него вырывалось только рычание.
Несколько лет ушло на то, чтобы вернуть его в человеческое общество. Но все напрасно.
Он все время сбегал от людей в горы, так и не научился говорить, ну хотя бы прожил серди людей тридцать лет.
Какая тяжелая судьба: свой среди чужих, чужой среди своих.
Мальчик был назван Виктором. И его поведение изучали ученые. Они-то и выяснили, что он обладает каким-то особенным слухом и обонянием. Что его тело нечувствительно к низким температурам. А еще он отказывался носить одежду.
Но больше всего детей-маугли было найдено, разумеется, в Индии. Если посмотреть статьи по теме, то можно найти: с 1843 по 1933 годы в Индии были обнаружены пятнадцать одичавших детей.
И относительно недавно в лесах заповедника Катарниагхат, пишут, нашли восьмилетнюю девочку, которую с рождения воспитывали обезьяны.
Через речку цепкие лианы Провели несокрушимый мост. Там качаться любят обезьяны, Окрутив вокруг лианы хвост. От меня и прямо к сердцу милой Проведен любовью крепкий мост. Там качаться любят злые силы, Окрутив вокруг желаний хвост.
(Валерия Брюсов, 1913 год)
А вот эта история, кажется, легла в основу именно книги Киплинга.
Некто Дин Саничар был воспитан в стае волков. Говорят, что его несколько раз видели многие охотники, но всё никак не могли поймать. Но, наконец, в 1867 году это им удалось – они выманили его из логова. Предположительно мальчику было шесть лет.
И хотя его взяли под любящую опеку, но человеческих привычек он усвоил очень немного. Да, он научился ходить на двух ногах, да, он пользовался посудой. И даже одежду носить его смогли убедить. Но разговаривать он так и не научился.
Зато прожил двадцать лет. Какие сны, интересно, ему снились? Какой тоской сжималось его сердце? О чем он так и не смог нам ничего рассказать?
– Я брошен ею, но я не плачу; Видишь ли: я улыбаюсь. – Твоя улыбка – рассвет печальный Над погоревшей деревней.
(Валерий Брюсов)
...Тут только подумал: а может, Киплинг в своем «Маугли» писал о себе?
Я уже говорил, что, подрастая, малыш общался больше всего с домашней прислугой. Как пишут некоторые исследователи, его родным младенческим языком был хиндустани. Английскому пришлось учиться отдельно. «Радди, солнышко, не огорчай маму и папу, говори с ними по-английски!» – вроде даже уговаривала его добрая няня.
Я не всходил на Гималаи, Жемчужин не искал на дне, Паломником не плыл на Цейлон, – Даль, глубь и высь я знал в Любви!
(Валерий Брюсов, 1913 год)
В конце концов, «Маугли» – о потерянном рае. Наше детство и есть часто тот потерянный рай.
...Любопытно, что книга «Маугли» написана была как бы с конца. В 1893 году Киплинг публикует взрослый рассказ «В джунглях». Там говорится о молодом человеке по имени Маугли, который отлично знает дикую природу, который умеет подчинять своей воле диких зверей. В самом финале рассказа этот Маугли становится лесничим и заводит семью.
Видимо, эта тема показалась Киплингу плодотворной, и вот он уже пишет цикл рассказов о детстве Маугли. Потом больше, больше. Так и сложилась «Книга джунглей».
Видишь, мчатся обезьяны С диким криком на лианы, Что свисают низко, низко, Слышишь шорох многих ног? Это значит — близко, близко От твоей лесной поляны Разъяренный носорог.
Видишь общее смятенье, Слышишь топот? Нет сомненья, Если даже буйвол сонный Отступает глубже в грязь. Но, в нездешнее влюбленный, Не ищи себе спасенья, Убегая и таясь.
Подними высоко руки С песней счастья и разлуки, Взоры в розовых туманах Мысль далеко уведут, И из стран обетованных Нам незримые фелуки За тобою приплывут.
(Николай Гумилев)
Когда Киплинг скончался 18 января 1936 года от послеоперационных осложнений, говорят, никто из собратьев по перу не пришел на его похороны. Не знаю уж, правда это или нет, но такой штрих с точки зрения жизненного «текста» был бы очень поэтичным.