И отец его – известный писатель Леонид Андреев, и сам он легенда.
* * *
За днями дни... Дела, заботы, скука
Да книжной мудрости отбитые куски.
Дни падают, как дробь, их мертвенного стука
Не заглушит напев тоски.
Вся жизнь – как изморозь. Лишь на устах осанна.
Не отступаю вспять, не настигаю вскачь.
То на таких, как я, презренье Иоанна –
Не холоден и не горяч!
(Даниил Андреев)
Стихи его не так известны. Всё затмила его «Роза мира». Я помню, как в первое постсоветское время (впрочем, так и назвать это нельзя: это же была перестройка, стало быть, советское еще время) ходила по рукам то ли перепечатка, то ли сама книга (чем черт не шутит? но вряд ли). Люди старались читать. Некоторые потом чувствовали себя причащенными тайне тайн.
«Первое из чистилищ именуется Скривнус. Это – картина обезбоженного мира и обезбоженного общества без всяких прикрас. Бесцветный ландшафт; свинцово-серое, никогда не волнующееся море. Чахлая трава, низкорослые кустарники и мхи напоминают до некоторой степени нашу тундру. Но тундра хотя бы весной покрывается цветами; почва же Скривнуса не взрастила ни одного цветка. Обиталищами миллионных масс тех, кто были людьми, служат здесь котловины, замкнутые среди невысоких, но неприступных откосов. Скривнус не знает ни любви, ни надежды, ни радости, ни религии, ни искусства; никогда не видал он и детей. Нескончаемый труд прерывается лишь для сна, но сны лишены сновидений, а труд – творчества. Какие-то огромные пугающие существа бодрствуют по ту сторону откосов; время от времени они швыряют оттуда груды предметов, как бы скользящие по воздуху. Каждый из предметов сам находит того, кто над ним должен работать: чинить никому не нужную ветошь, мыть что-то вроде измазанных маслом и грязью склянок, надраивать металлические обломки. И работа, и сон протекают преимущественно в баракообразных домах, длинных, перегороженных внутри барьерами высотой до пояса».
В принципе, понятно, с чем эту картинку должны были ассоциировать последние советские читатели.
Удивительно (и не вмещается в голове), что Даниил Андреев писал свою книгу в сталинской тюрьме. Как? Каким образом?
Цитата: «По словам автора, источником учения стал поток озарений, посещавших его всю жизнь, но с особенной ясностью и частотой – во время заключения во Владимирской тюрьме, а также беседы с "друзьями сердца", которых он не мог воспринять зрительно, но чьи голоса слышал и чьё присутствие ощущал. Андреев начал писать "Розу мира" во Владимирской тюрьме, закончил книгу после освобождения, в октябре 1958 года».
Ладно, про голоса никто не спорит (да и кто посмеет спорить с голосами), но как он мог всё это записать и, главное, сохранить? Вот загадка.
Или вот еще цитата (уже из самого Андреева): «Пока мы не освободимся от нашей национально-культурной спеси, пока не перестанем чувствовать так, как если бы Россия и в самом деле была лучшей страной на свете, – до тех пор из нашего огромного массива не получится ничего, кроме деспотической угрозы для человечества».
(Ох, чувствую, допрыгался бы Даниил Андреев и сейчас.)
А меж тем второе событие, уложившееся в эти три дня на одной неделе, – это День народного единства. Минин и Пожарский. 4 октября. Удивительно, но вся нам известная информация о жизни Минина и Пожарского известна только с чужих слов. «Ни торговец, ни князь не оставили после себя ничего, кроме нескольких подписей и множества легенд. Но не сохранилось ни одного документа или даже письма, которые были бы написаны кем-либо из этих народных героев».
И правильно. Герои – они же не писатели. Они деятели.
Кстати, интересный факт: больше половины россиян, считают, что в стране есть народное единство. В 2021 году так считал только 31% респондентов (опрос ВЦИОМ).
На заре защебетали ли
По лужайкам росным птицы?
Засмеявшись ли, причалили
К солнцу алых туч стада?..
Есть улыбка в этом зодчестве,
В этой пестрой небылице,
В этом каменном пророчестве
О прозрачно-детском "да".
То ль – игра в цветущей заводи?
То ль – веселая икона?..
От канонов жестких Запада
Созерцанье отреши:
Этому цветку – отечество
Только в кущах небосклона,
Ибо он – само младенчество
Богоизбранной души.
(Даниил Андреев)
Это фрагмент стихотворения Даниила Андреева про храм Василия Блаженного. Мы помним, памятник кому стоит прямо перед этим храмом.
...А был человек, родившийся в третий день на этой призрачной неделе (понятно же, что это сейчас так сошлось – в одну), которого, кажется, вся эти мистика не занимала, а государственность занимала, конечно, но не так сильно.
5 ноября (по новому, конечно, стилю) родился Михаил Муравьев, родоначальник жанра легкой поэзии в России.
(...) Я люблю твои купальни,
Где на Хлоиных красах
Одеянье скромной спальни
И амуры на часах.
Полон вечер твой прохлады -
Берег движется толпой,
Как волшебной серенады
Глас приносится волной.
Ты велишь сойти туманам -
Зыби кроет тонка тьма,
И любовничьим обманам
Благосклонствуешь сама.
В час, как смертных препроводишь,
Утомленных счастьем их,
Тонким паром ты восходишь
На поверхность вод своих.
Быстрой бегом колесницы
Ты не давишь гладких вод,
И сирены вкруг царицы
Поспешают в хоровод.
Въявь богиню благосклонну
Зрит восторженный пиит,
Что проводит ночь бессонну,
Опершися на гранит.
(Михаил Муравьев)
Вам ничего не напоминает это «опершися на гранит»? Ну, конечно. Не очень приличную самоэпиграмму Пушкина.
То есть Михаила Муравьева знали, читали, ценили. Даже пародировали.
Что Минину и Пожарскому до какой-то «Розы мира» (да и подозрительно это все, не как в известном им христианстве) и до любовных стишков сенатора?
Четыре имени, четыре человека столкнулись на этой неделе, двое из четырех ничего не узнали о последующих, даже бы не заинтересовались – и вот разошлись. Каждый в свой век и в своё время.