Если любовь заканчивается, это не любовь

Дмитрий Воденников

Мир стал так прозрачен, что уже даже не знаешь: пугаться этому или радоваться.

Все друзья, все враги, просто прохожие – вот они, протяни руку, набери в поисковике, вбей фамилию, даже если где-то тебя забанили, открой другой браузер или заведи подпольный аккаунт: и вот они как на ладони, и ты на ладони, ну можно только, пожалуй, ещё под замком писать, но и там добрые люди найдутся, что-нибудь да вытянут, опубликуют.

Даже после смерти будут и будут выплывать новые сведения, факты, слухи.

Поэт Евгений Горон однажды написал в FB: «Про хрупкость. Мальчик на самокате лет пяти, пока ждём зелёный свет светофора: «Я – герой со сломанной ресницей». Ага. Да.
Все мы теперь такие герои со сломанной ресницей, всем видны, всем слышны, некуда запропаститься.

***

уже ночью и дома:
называл темноту твоим именем,
сильно курил.

если не,
я вставал
и слонялся впотьмах
(всё искал твою руку),

это тепло...

будто лев,
цирковой и косматый,
что чует свободу
меж прутьями,
стоя в клетке,

вынюхивал

верхние ноты,
тонкие запахи:
мяту,
корицу,
плющ.

каждый звук

в этой чёрной
и синей,
и серой,
и сущей,
что после сгорит в кармин,

в ещё одну горькую астру
угрюмого дня –

принимал
за свидетельство,

знак
твоего
присутствия.

(Евгений Горон)

Если в любовной жизни знак нашего присутствия ещё надо будет вынюхивать (да и станут ли?), то в Сети даже ничего вынюхивать не надо, вот оно – в поисковом услужливом наборе: «NN личная жизнь», «NN история болезни», «NN семья». Наберите фамилию более или менее публичного человека, да и свою даже, всё выпадет как варианты: значит, про NN и тебя уже это искали.

ВВЕДЕНСКИЙ И КОЗА

Однажды поэта Александра Введенского встретили на Невском проспекте,
когда он переходил дорогу с козой на верёвке. «Откуда она?» – спросили
Введенского. «Выиграл в карты, – будто бы ответил поэт. – Теперь не знаю,
что с ней делать». По другой версии, Введенский увидел козу у мясника
и спас её, чтобы не зарезали.

Александр Введенский переводит козу через Невский,
В розовом небе фиолетовые облака,
Навстречу выходит Иосиф Виссарионович Достоевский
И лопается, как мыльный пузырь, губами шепнув: «Пока!»

Александр Введенский переводит козу через Невский,
Навстречу ему Сева Гаккель выносит виолончель.
Александр Введенский – взрослый поэт или детский?
Старик Козлодоев тащит мочалок в постель.

Александр Введенский переводит козу через Невский,
Чайки в небе сложились в буквы: «НКВД».
«Пацан, ты с какого района? Почему такой дерзкий?» –
Кто-то кому-то шепчет неясно когда и где...

(Александр Дельфинов)

Это начало стихотворения Александра Дельфинова, я не буду его цитировать полностью – оно большое. Но эта карусель идущих навстречу, она как раз про это, про прозрачность мира. Только вышел с козой на верёвке, как тебя моментально заметили, встретили все, кто и не должен был встретить, даже уже давно умерший Достоевский. Правда, он Иосиф Виссарионович, но нам некогда в этих тонкостях разбираться. 

...Пахнет гарью. Друскин тащит чемодан рукописей,
Хармс подыхает в дурке. Липавского пуля – хлоп!
А у меня под кожей шевелится нечто жуткое,
И я понимаю, что это Бог.

В точке Б, послав на лету поцелуй любимым,
Анна Каренина прыгает с обрыва в грозу,
Но Александр Введенский остаётся невозмутимым,
Он просто переводит козу.
Просто
Переводит
Козу.

Вот и мы, мы только хотели перевести козу через дорогу (не спрашивайте), вместо этого стали героями хоррора и анекдота одновременно.

Дайте тайны, хочется попросить непонятно кого, дайте тайны.

Но все тайны разгаданы, включая тайны эволюции, и нам просто нечего больше делать, как только ползать у всех на виду: полулюди, полурептилии, полурыбы.

И ЕЩЁ ОДНА ВЕРСИЯ

Он изобрел эволюцию, находясь в жестокой тоске,
Шёл и увидел некрупную рыбу на отдельном от вод песке,
В воде вода, на земле вода и даже в небе вода,
Вот он и скажи кистепёрой дуре: «Коллега, ползи сюда,
Раз уж море тебе настолько осточертело за всякие миллионы лет,
Бросай умирать, у меня для тебя есть в запасе авантюрный такой сюжет.
В перспективе города на полконтинента, летучие поезда,
Стихи от Камакуры до Магриба...»
Ну что могла ответствовать рыба? Рыба сказала «да.»
Шагнула кистью, вдохнула ртом, повела неудобным хвостом,
А все эти яблоки и сады он придумал потом,
Уже лечась от второй ножевой, но по-прежнему видя сны,
Где организм гуляет живой по неверным холмам Луны.
А что до познанья добра и зла и того, чем земля кругла,
Повстречаешь рыбу – проси у неё, это её дела.

(Елена Михайлик)

Наши дела не очень, ответим мы вместо рыбы. Мы задыхаемся без воды, нас скрывающей, нас палит солнце всезнания, мы хотим в тень и уснуть, мы не хотим эволюционировать.

А ещё мы хотим настоящей тайной любви – потому что только тайная любовь похожа на любовь.

Но однажды даже наши письма вымоет на поверхность подземным течением, и после нашей смерти их прочитает много людей, хотя мы писали только одному человеку. (Хорошо, что нам уже будет всё равно.)

Я не знаю, реальное это письмо Сергея Бодрова или нет, но во множестве публикаций оно маркируется именно его именем. Но даже если это фейк – этот фейк похож на стихотворение.

Из письма Сергея Бодрова жене Светлане:

«Я не знаю как люди умирают. Мы видим это, но сами не умираем. А когда умираем, то это видит кто-то другой. Есть вещи, которые не нужно знать, о которых не нужно думать, о них никто ничего не знает. Ты знаешь, первый раз в жизни мне хочется иметь свой дом. Заботиться об этом, что-то для этого делать. Я всё время думаю про то, как мы будем жить. Мы с тобой очень родные и очень похожие люди. С одной стороны, это трудно, зато в самом главном мы с тобой чувствуем одинаково и понимаем друг друга в самом важном. Я правда не знаю как люди расстаются, но не живут же они в самом деле несколькими жизнями. Смерть однозначна, а любовь нет. И её неотвратимость заложена в самой модели жизни. Собственно неотвратимость смерти тоже. Сегодня я думал, что с тобой что-то случилось: авария или что-то ещё. И я знаю, что нельзя об этом думать. Но это было почти так же страшно как мысль о том, что ты меня можешь не любить. Честно говоря, даже страшнее. И я просто стал молиться Богу и даже согласился на то, чего я больше всего боялся вчера. Подумал, что лучше ты меня не будешь любить. У меня вообще иногда такое сумасшедшее ощущение, что мы с тобой два разных характера одного человека. Мы как два брата близнеца, разлучённые в роддоме и встретившиеся через много лет. Кое-что сложно, но кровь-то родная. Ты для меня абсолютная судьба. И я в тебя очень верю. Верь и ты мне. И всё-таки любовь важнее. Независимо от того даже, важнее ли сама жизнь, чем смерть. Почему? Во-первых, это единственное, что может с ней соперничать в смысле окончательности. Если человеку пришлось умереть, то тот, кто его любил, не перестанет любить. Это очевидно. Во-вторых, обратного, видимо, быть не может. Я не знаю, как заканчивается любовь. Если любовь заканчивается, видимо, это не она».

Знак нашего присутствия в мире стремится к бесконечности, хотя, в сущности, равен нулю. Но наша любовь не заканчивается, потому что если она кончается, то это была не любовь. Вот такое вот уравнение, которое нам, героям со сломанной ресницей, никогда не решить.