Мария Ватутина
Недавно я была на переговорах по поводу работы. Это не было собеседованием, передо мной сидел человек, которого я хорошо знаю и уважаю, тепло к нему отношусь, имеющий несколько вакансий в штате организации, которую он возглавляет.
Он вдруг сказал следующее: «Я не смогу к вам относиться так же, как к другим сотрудникам, потому что я же знаю, что вы – поэт. У меня к людям, которых можно назвать поэтами, особое отношение, потому что это – особенные люди». Далее он раскрыл, что значит, особое отношение, но это и так понятно, а я все сидела и думала, что для меня было бы желательнее: чтобы ко мне относились без учета моей творческой ипостаси или чтобы видели даже на работе в офисе во мне человека с особой внутренней организацией, способного дать миру что-то помимо пресс-релизов и писем в министерства?
Я хочу начать этот очень сложный и необычный разговор по многим причинам. Речь пойдет о том, как, на мой взгляд, должен вести себя обычный мирской человек, оказавшийся в ближнем окружении поэта и вообще талантливого творческого человека. Предваряю этот разговор определенными условиями. Речь пойдет в пользу творца. Не место здесь рассуждать о том, что человек обычный, или как говорит Л. Н. Толстой в работе «Что такое искусство?», «средний человек», не имеющий или не реализующий свои таланты, - он де тоже человек и нуждается в столь же внимательном к себе отношении. Наша точка преткновения на сегодня – поэт, творец.
Дискуссии о личности творца наше общество вообще не ведет, тем самым не воспитывая в народе умений соотноситься с творческой личностью, беречь и ценить ее. Не потому ли Россия – помимо ее достоинств – обладает печальной славой поэтов-самоубийц. Не буду спорить в отношении других стран, но наша литература – это литература Сергея Есенина, Владимира Маяковского, Александра Фадеева, Николая Рубцова, Венедикта Ерофеева, Геннадия Шпаликова, Бориса Примерова, Юлии Друниной, Татьяны Бек, Бориса Рыжего, Игоря Меламеда, Владимира Соколова, Дениса Новикова и огромного числа других поэтов и прозаиков, которые окончили свою жизнь добровольно под гнетом обстоятельств либо пытались это сделать, но неудачно, либо спились, либо были убиты, либо еле сдержались от шага отчаяния и жили в постоянном суицидальном состоянии и т. д. И уж точно никто не исследует, сколько самоубийств, горя и несчастных судеб среди членов семей русских писателей. Уже одно это говорит о том, что проблема есть, и тему взаимоотношения общества и творца нужно поднимать. Я лишь слегка затрону ее, не претендуя на глубокое изучение литературы по психологии творчества и личности, однако начну. И прежде всего мне хочется говорить о том, как самые близкие люди могут сосуществовать с человеком особенного склада ума и нервной организации, обладающим художественным даром.
Конечно, трудно представить себе, что писателей возможно как-то уравнять, выделить типы и выдать к ним рецепты. Среди писателей есть люди добродушные, веселые, деловые, нищие, желчные, «аутисты» и убежденные одиночки, люди порядочные и непорядочные, утонченные и лапотные, пьющие и не очень, в конце концов, более талантливые и менее одаренные. Вы можете познакомиться с таким человеком в самые разные периоды его жизни. И, тем не менее, у всех у них есть общие черты, которые проявляются, так сказать, на пиках состояния – на подъемах и спадах популярности, на подъемах и спадах творческой активности, а значит, чувственности, обнаженности нервов и антенн, направленных в космос. Вот на таких характерных и пиковых качествах творцов и стоит их подлавливать, чтобы увидеть, во что может трансформироваться человек ради состояния созидания нового произведения.
И представьте, что вы – близкий друг, возлюбленный или возлюбленная, супруг, сестра, мать такого человека. Вы живете или ежедневно общаетесь с бомбой замедленного действия, с человеком, который может в любой момент эмоционально взорваться или выдохнуться, превратиться в черную дыру, засасывающую вашу жизнь, или, наоборот, закрыться от мира и предпочесть вам собственное творчество. При этом у него не проснется угрызений совести никогда, он даже не вспомнит о том, что нормы социального поведения он нарушил. Именно эти отношения, и, в конечном счете, человеческие судьбы поэт приносит в жертву на алтаре искусства.
1.
Первое, что нам нужно выяснить, так это то, действительно ли к поэту (творцу) должно быть особое отношение, как со стороны близких, так и со стороны общества в целом.
Для того чтобы ответить на этот вопрос, нужно выяснить, что же такое поэт в смысле его психологических характеристик и социальной роли, которая бы заслуживала или требовала бережности и уважения.
Говоря о поэте, я имею в виду талантливого или гениального человека, который умеет создавать значимые для своего времени и литературы в целом произведения, причиной чему является особый склад характера, мышления, образа жизни, способа общения с миром, мировоззрения, даже способа настроя себя на творческую волну. Кому-то для этого нужно окружить себя хаосом (в том числе в отношениях с близкими), кому-то нужно, чтобы на душе и в доме была гармония, об этом хорошо писал Виктор Шкловский в «Технике писательского ремесла». Важно понимать одно, человек, обладающий, как минимум, талантом, обязательно установит свой особый порядок, обслуживающий его творчество. Поэту ничего не остается, как вести себя таким образом, потому что для того, чтобы получить свой «продукт», он не ходит на работу, а собирает по крохам энергетические силы, стекающиеся к нему по разным желобам, это - созерцательный, социальный, культурный опыт, эмоции и впечатления, осмысление мира вокруг и т. д. Согласитесь, не всякому министру под силу такие умственные и чувственные труды. Поэт подчиняет добыче своей «руды» всего себя. Вы можете быть спутником, но вы не сделаете за него его работу. Поэтому дистанция будет всегда.
С другой стороны, вы обязательно станете необходимы творцу, если будете передавать ему свой опыт, вводить его в жизнь, из которой только и можно почерпнуть настоящие посылы для творчества, если будете посылать ему импульсы для творчества.
2.
Известнейший английский поэт XVIII века Александр Поуп в преамбуле к философским эпистолам «Опыт о человеке» писал: «…для того, чтобы проверить любой нравственный долг, подкрепить любой нравственный принцип, исследовать совершенство или несовершенство любого существа, необходимо сначала постигнуть, в какие обстоятельства и условия оно ввергнуто, а также каковы истинная цель и назначение его бытия».
Нас интересуют вот эти последние понятия в приведенном высказывании. Проще говоря, наша первая задача состоит в том, чтобы оценить, насколько существенно и высоко это самое «назначение бытия» нашего визави, прежде чем брать на себя труд особого к нему отношения. Нам придется многим пожертвовать, со многим смириться, многое простить. Но я вовсе не хочу сейчас рассуждать о том, как узнать истинный ли талант перед вами. Это и так станет ясно, если вы приложите максимум усилий к себе самому. Ведь для того, чтобы быть близким человеком, скажем, для известного литератора, вам необходимо иметь, как минимум, общие интересы. Иначе такой близости и незачем искать. Поэтому придется уделить внимание чтению, причем поинтересоваться и современной литературой, обрести собственную позицию и свои взгляды, однако же, не на ровном месте. Правильные взгляды на искусство формирует не само искусство, а «прикладные» науки об искусстве. Почитайте классиков-литературоведов, критику, побывайте на круглых столах и обсуждениях книг современных писателей, почитайте лауреатов литературных премий. Лишь погрузившись в тему, вы сможете понять, зачем близкий вам человек избрал этот путь, почему вы должны уважать его труд и поддерживать в нем веру в себя. И если честно, думается мне, чем больше поддержки от вас получит творческий человек, тем больше шансов, что такой человек будет вам благодарен и будет нуждаться в вас. Всем нужно одобрение и отдых от сомнений в себе.
Мне довелось столкнуться с различным отношением к моему призванию со стороны близких людей. Старшие родственники, в основном, пренебрежительно отзывались о моих пробах пера. Поддерживал только отец и его товарищи, которым я читала свои стихи в юности, когда они собирались в его мастерской. Из-за непонимания женской части семьи мне довелось пережить немало болевых моментов. Их приоритеты были расставлены в пользу материального благополучия.
Напротив, наставники в пионерском лагере, в школе, и позже на первой работе приветствовали мои поэтические начинания и помогали. В пионерском лагере вожатые разрешали сочинять по ночам вне палаты, где-нибудь в раздевалке или холле, что было вообще-то немыслимым нарушением дисциплины, всячески привлекали к выступлениям, а позже, на работе, коллеги устраивали мои встречи со знакомыми поэтами, которые потом рецензировали мои стихи, и даже отправляли в литературные студии. Так я познакомилась со старшим поэтом и наставником Геннадием Калашниковым, попала в студию Арве Метса (она тогда занималась на Большой Никитской, недалеко от храма Большого Вознесения), а позже в знаменитую студию при журнале «Юность» Кирилла Владимировича Ковальджи.
Кстати, в предисловии к публикации стихов Арве Метса в журнале «Арион» №3 за 2001 год Вячеслав Куприянов пишет о его самоопределении: «Это уже понимание своей мимолетной («Личность мгновенна…») жизни как миссии, как незаметного, но высокого все же подвига».
Только так настоящий торец относится к своему призванию. С этим должен соотносить себя и тот, кто рядом.
Надо отдать должное тем моим родным, которые одного со мной поколения, они интересуются моим творчеством, уважают его и выделяют. То есть я в курсе, что для них моя фигура является, как минимум, особенной, необычной. Они приходят на выступления, приводят друзей, готовы долго обсуждать литературные события и книги, мы легко находим общий язык.
Младшие же члены моей семьи, наоборот, воспринимают мое занятие как привычное, не вызывающее отторжения, но и особого интереса. Зато был длительный этап, когда сын познакомился чуть ли не со всеми известными лицами московского литературного сообщества, и знает, как оно устроено от публикаций в толстых журналах до проведения фестивалей, и еще умеет торговать поэтическими сборниками :)
3.
Когда вы сближаетесь с человеком, который оказывается писателем, совсем необязательно, что перед вами окажется истинный талант. Но творчество в любом случае требует нашего поощрения, поскольку оно развивает интеллект и созидательные способности человека. Важно другое, а именно, чтобы перед вами не оказался талант из фальшивого золота, дилетант с жестяной звездою во лбу или хуже того, истеричный и пьющий из вас соки бездельник.
Есть и другой вариант развития событий: вы можете оказаться рядом с настоящим гением или выдающимся поэтом, большим талантом, который не такой уж и ужасный, своенравный, капризный. Требуется ли от вас служение такому талантливому человеку в самом нравственном смысле этого слова? Готовы ли вы к этому? Вам предстоит это решить.
Мы знаем десятки супружеских пар, по которым можно проследить множество вариантов партнерства с творческим человеком, одаренным большим талантом. Например, думаю, что жен таких российских поэтов, как Александр Кушнер, Олег Чухонцев, Юрий Ряшенцев, Игорь Волгин можно назвать супругами-единомышленниками, супругами-напарниками. Они признают и глубоко уважают талант своих мужей, понимают их потребности и характеры, разбираются в литературе и помогают им участвовать в литературной жизни. А жена Бахыта Кенжеева Елена, серьезный адвокат, обеспеченный человек, напарницей в смысле содействия в творческой миссии не является, но мне кажется тем типом супруги, для которой очень важно, что ее муж выдающийся поэт, причем, не потому что так определило общество, а потому что она сама в этом уверена, это, наверное, и есть любовь-признание, служение и доброта.
А у других больших поэтов их семьи принимают творчество своего отца, мужа, как само собой разумеющееся, как такой вид деятельности, с которым они были знакомы всегда, с самого начала, и для них тот факт, что в их семье есть известный и любимый многими поэт, обычен, не вызывает чувства со-торжества и сопричастности.
Есть такие жены поэтов, которые для них являются системой жизнеобеспечения – они идут впереди, как танки, не дают осесть пылинкам на манжеты писателя, помогают ему вести семинары и отгоняют неправильных друзей. Зато продлевают жизнь, оберегают здоровье и несут все тяготы, связанные с экспрессивностью супруга.
Но больше все-таки разводов, разрыва дружеских отношений, громких или мирных отказов от близких отношений в семьях, где оба супруга являются творческими натурами. Алкоголизм и другие формы социальных заболеваний я даже не рассматриваю.
Многие «обычные» люди не готовы делать скидки и поблажки на талант. Они требуют от поэта стандартного поведения, на которое зачастую поэт не готов. Может быть, отчасти, поэтому множество поэтов выбирают одиночество.
По сути, можно дать и короткие инструкции к «прибору» под названием «поэт»:
1. Познакомиться и дружески сойтись с поэтом не так-то просто. По многим причинам литературное сообщество – замкнутое, закрытое. Внутри его, по крайней мере, все понимают, каково это - быть поэтом в бытовом, психологичеком и социальном плане.
Думаю, что в большинстве случаев, поэт не нуждается в новых коммуникациях, дружбах, беседах по телефону и поздравлениях с Днем рождения по той причине, что ему и так не хватает времени на уединение и занятие творчеством в наш «загруженный в интернет» век. Вы будете нужны поэту, только если он почувствует идущее от вас сострадание, тепло, соучастие или содействие, то есть практическую пользу в осуществлении творческих планов. Он также будет заинтересован в вас, если вы хоть раз вдохновили его на написание произведения. Любовь к поэзии, вообще, и схожие вкусы, в частности, не помешают. Есть, конечно, еще один редкий, но возможный вариант: вы - меценат, готовый поддерживать творческую личность, избранную вами. И кстати, талантливые поэты, в основном, очень благодарные, верные и порядочные люди.
2. Комплименты – это двуединая вещь: с одной стороны, они необходимы, чтобы поддерживать дух поэта, его уверенность в правильности того, что он делает, с другой стороны, поэт не верит комплиментам до конца, потому что сомнение всегда сильнее, он практически с ним родился. Поэтому комплимент, особенно, слишком приторный, чрезмерный – не то, чтобы оттолкнет его от вас, но пройдет мимо ушей поэта.
Здесь прав Уистен Хью Оден, который пишет в эссе «Письмо» о писателях: «Он нуждается в признании, чтобы убедиться в том, что его взгляд на жизнь правильный, что он не обманывает себя, но убедить его могут лишь те, чье мнение он ценит». А дальше Оден иллюстрирует эти слова примером словно бы из нашей Фейсбучной жизни, когда тебя «лайкает» человек, и тут же ты видишь его восторги под стихотворением другого автора, которое никуда не годится.
3. Критические замечания в наш век потеряли в правах. Вот что я имею в виду. Во-первых, обсуждения написанных стихов товарищами по перу теперь не приняты – все сидят в интернете, а не за кухонным столом под абажюром. Во-вторых, слишком большой поток и информации, и стихов, и мнений. В-третьих, критика ничего не решает, а только портит отношения. Раньше я бы настаивала на том, что разбор автору необходим. Сейчас я думаю, что высказывать свои замечания нужно лишь тогда, когда об этом прямо попросит автор, и вы точно знаете, что он не обидчив. (Разумеется, я не имею в виду мастер-классы, которые, собственно, и организуются для разбора полетов). Табу на критику мне кажется логичным поведением, поскольку я говорю не об ученическом периоде, а об общении взрослых творческих людей. Еще меньше мне бы хотелось выслушать недовольное мнение от простого читателя, оно всегда банально. «Как должен быть счастлив математик, - пишет Оден, - его могут оценить только коллеги…» Здесь уместна еще одна замечательная мысль Одена о том, что из числа дорогих ему писателей можно было бы составить многостраничный перечень, а хороших критиков раз-два и обчелся. По его меткому выражению, внутри поэта сидит целая «цензурная коллегия», поэтому суровее самого поэта у него самого судьи нет.
В связи с этим следует заметить, что лучше не превращать себя в критика для своего «домашнего» поэта. Дело в том, что замечания близких глубже ранят творца, и вовсе не лечит недостатки произведения. К критике близких автор относится острей и болезненней, потому что перед ними сильнее хочется утвердиться, от близких больше хочется похвалы и поддержки, такая критика может восприниматься даже как предательство, с другой стороны, автор может сомневаться в вашей компетентности в вопросах литературы, а значит, думает он, в вашей критике больше желания уколоть, чем благих намерений. Здесь-то и возникает расхожее у нашей братии «меня не понимают». «Перед вами очень ранимый человек, нужно всегда это помнить. Ранимый – это значит, человек с очень тонкой душевной организацией, более сильно в эмоциональном плане реагирующий на самые обычные, порой, события, слова, поступки, особенно, где задевается честь, где проявляются человеческая подлость, зависть, черствость. Другое дело, если у вас литературная семья, и обсуждение произведений близкими – традиционно, квалифицированно, своевременно, тактично и делово.
4. Но вот наступает штиль, поэту не пишется неделю, месяц, и вы видите, как меняется человек. Он может стать резким, раздражительным, метущимся, не находящим себе места, даже плаксивым. Пишущему человеку, особенно неопытному, прежде всего, страшно. Ему страшно, что озарений больше не будет. От него погружение в состояние вдохновения не зависит, поэтому каждый раз у него нет гарантий, что он еще раз отвоюет у языка право на создание нового строения на его «территории». Если поэт знает, как ему пережить творческий кризис, лучше ему не мешать, а только помогать в бытовом плане, обеспечивая тылы: кормить, умывать, проветривать. Если он ищет у вас помощи, воспользуйтесь этим и ведите его к людям, на природу, в музей с простой целью: дать ему новые впечатления. Творческий кризис перебивается сменой обстановки и новыми чувственными всплесками. Другими словами, нужно, чтобы поэт оторвался от стола и вернулся в жизнь.
Но есть поэты, которые умеют искусственно настраивать себя на волну вдохновения, и вам это не понравится. Например, человек будет провоцировать вас на ссору или отдалится так, что вам покажется, что ваши отношения закончились, он может начать придираться, разражаться, кричать. Я знаю писателя, который считал, что в кастрюле для яиц нельзя варить сосиски, а все вилки в поддоне должны лежать ручками в одну сторону – думаю, это тоже некий предродовый (когда произведение только созревает) психоз, с которым его жена мирилась. По сути, сочинительство, если говорить о психологии творчества, сродни процессу открытия в физике, химии или биологии: неизвестно, что именно может послужить толчком для открытия закона физики или возникновения идеи стихотворения, и, кстати, также неизвестно доподлинно, что, в конце концов, получится. Но думаю, процесс одинаковый, он является результатом, плодом и переработкой большого количества знаний, раздумий и ассоциаций, процессов освоения опыта индивидуального и внешнего, социального.
5. И вот, наконец, ночью зажигается настольная лампа, гений садится к компьютеру и начинает писать. Считайте, что перед вами лунатик, и его нельзя трогать, потому что он разобьется на мелкие осколки.
Есть писатели, к которым отношусь и я, которые легко прерываются, чтобы ответить заглянувшему сыну на вопрос, даже подогреть еду и вообще отложить на несколько часов то, что писалось. Но в идеале надо давать писателю работать, взяв себе за правило – не беспокоить. Считайте, что он разведчик на задании. От этого зависит душевное равновесие и чувство выполненного писательского долга, если хотите. Спугнуть Музу – это все равно, что спугнуть чудо, задуть свечу неосторожным вздохом или наступить на бабочку. Когда поэт творит, он не полностью присутствует в комнате, задействовано его бессознательное, он погружен в себя и в мир, который вовне. Вторгаясь в этот момент с вопросом «в какой цвет вам покрасить волосы», вы можете быть причиной необратимой трещины в подсознании поэта.
Не спешите спрашивать, что человек написал, не требуйте дать посмотреть. Не заглядывайте через плечо. Никогда. Не читайте, пока вам не дадут. Не читайте в присутствии автора, особенно вслух. Это все обычные нормы тактичного поведения, но мало ли.
6. Если вы живете с состоявшимся известным писателем, через какое-то время вы поймете, что невозможно не включиться в эту литературную деятельность. У писателя помимо сочинения произведений масса составляющих его литературную деятельность обязанностей, масса литературных мероприятий, публикаций, выступлений и т. д. Помогите ему в этом, будьте в курсе, куда он послал подборку, когда у него фестиваль, какие там условия, когда нужно готовить следующую книгу и о многом другом. Очень важно, чтобы у писателя было ощущение своего статуса – статуса высокого и важного, все-таки перед вами «властитель наших дум» и «инженер человеческих душ». И о главном: никогда не прибирайтесь на столе, пока не попросят. Все. Для вас это Северная Корея.
В семье первого биографа Н. С. Гумилева – Павла Лукницкого трепетно хранили его память и его архив. Его вдова Вера Константиновна, которая намного пережила мужа, часто повторяла, что Павел Николаевич выбирал себе хорошую вдову. Имелось в виду, что большая работа по увековечиванию памяти писателя, по продолжению жизни его книг – это очень важный труд, и если так случится, надо быть готовыми к ведению архива писателя, знать его биографию и библиографию, даже создавать музей, проводить вечера памяти, готовить публикации и т. д.
7. Есть и плюсы. В большинстве своем писатели непритязательны. Они свободны в одежде – пижоны, денди, стиляги и модницы редки среди поэтов, которые исповедуют минимализм и состязаются внутри своего сообщества совсем в других вещах. Поэты любят посиделки, это правда, но они по жизни не гедонисты и в еде не гурманы, не требовательны, поскольку многие живут бедно и, как говорится, не до жиру… Кстати, о бедности. Не могу сказать, что кто-то из современных поэтов умер от голода за последние полвека, многие поэты работают. Но деньги за стихи пока не платят. Только поэтам-песенникам, если повезет.
Поэты, конечно, работают. Как призывал Виктор Шкловский, писатель как раз и должен работать на какой-нибудь не писательской работе, чтобы лучше узнавать жизнь и знать азы специальности, о которой можно будет написать произведение с пониманием дела. Но вряд ли мы увидим больших поэтов, являющихся одновременно топ-менеджерами крупных компаний или банкирами высокого уровня. Не станем же мы называть поэтами, вошедшими в русскую литературу Алексея Улюкаева, Анатолия Лукьянова или Сергея Лаврова. Не совместимо творчество с профессией или точнее должностью, требующей полной отдачи. Профессия для поэта всегда способ заработка, сам он душой отдан своему творческому призванию. Это не значит, что поэт всегда плохой работник, вовсе нет. Но у него повышенное чувство самостоятельности, самоуважения и свободолюбия. Поэтому поэты небогаты, просто некоторым везет с местом работы или выбранной профессией. Об этом, наверное, стоит написать отдельную заметку.
В любом случае, поэт готов на самоограничение ради творчества, это его страсть, а семья и зависимые от него люди – это всегда обуза для него (соседствующая, может быть, с радостью любви, родительства, теплого и уютного семейного очага).
Но я не знаю более интересной и наполненной смыслом жизни, чем жизнь творческого человека. Если вам выпал шанс быть рядом, вам тоже будет интересно. Впрочем, «думайте сами, решайте сами – иметь или не иметь».