Ну что я могу сказать. Мало драли.
Чехов иногда кажется чудовищем. Например, он сохранял все письма от обиженных на него женщин и даже привлекал к сортировке писем свою сестру Машу. Они вместе раскладывали их по коробкам. Интересно, с какими надписями на них? «Очень обиженные», «обиженные слегка», «обидевшиеся навек»?
Исследователь жизни Чехова Дональд Рейфилд пишет: «Некоторые корреспонденты Чехова, зная его аккуратность по отношению к архиву, со временем стали более осторожны в своих посланиях, Антон Павлович это знал».
Поражает история с Авиловой Лидией Алексеевной. Была такая писательница, потом мемуаристка. «Если тебе когда-нибудь понадобится моя жизнь, то приди и возьми её». Оказывается, эта легендарная фраза из «Чайки» – ее. В пьесе вспархивает книжными крыльями скрытая дословная цитата: ответ с той стороны рампы, тень ответа.
Они вообще часто переговаривались через свои произведения. Она, например, призналась ему в своей любви в рассказе «Забытые письма»: «Жизнь без тебя, даже без вести о тебе, больше, чем подвиг, – это мученичество. Я счастлива, когда мне удается вызвать в памяти звук твоего голоса, впечатление твоего поцелуя на моих губах… Я думаю только о тебе».
Чехов однажды сказал Авиловой, что ответит на один её подарок, причем ответит со сцены, и свое обещание сдержал.
Когда всё начиналось, ей было 27 лет, ему – 32 года. «Я любил нежно, глубоко, но я рассуждал, я спрашивал себя, к чему может привести наша любовь, если у нас не хватит сил бороться с нею; мне казалось невероятным, что эта моя тихая, грустная любовь вдруг грубо оборвет счастливое течение жизни ее мужа, детей, всего этого дома». Это фрагмент из рассказа, но мы, простодушные читатели, всегда готовы увидеть в рассказах отсылку к реально отгоревшему.
А вот дальше уже не домыслы.
Когда бедная Лидия Алексеевна осознала, что вечной люби с Чеховым не бывает и всё уже скоро погаснет, от отчаянья она сделала решительный шаг. (Люди тогда были нервные, трепетные, еще не знали, что их ждет впереди.) Заказала в каком-то ювелирном магазине брелок в виде книги. Попросила выгравировать там надпись (нашелся и на эту работу какой-нибудь безымянный Савва Игнатьич: где теперь упокоен твой прах?).
Надпись гласила: «Повести и рассказы. Соч. Ан.Чехова, стран.207, строки 6 и 7».
Открывший указанную страницу этой книги (хотя где мы теперь сможем ее отыскать) на шестой и седьмой строчке мог прочитать: «Если тебе когда-нибудь понадобится моя жизнь, то приди и возьми её».
Сама она послать свой подарок не решилась: Чехову брелок передали от лица неизвестной почитательницы. Лидия Алексеевна давно поняла: «Надо жить без него».
Но, тем не менее, премьеры «Чайки» она ждет.
Спектакль, как мы помним, провалился.
Публика была обозлена, демонстративно перешептывалась, потом стала выражать громкое недоумение, зрители возмущались непонятной пьесой, некоторые даже свистели. Актеры потерялись, спектакль стал разваливаться. Даже любимица всех Комиссаржевская чуть ли не плакала на сцене от унижения.
«Театр дышал злобой, воздух спёрся от ненависти, и я – по законам физики – вылетел из Петербурга, как бомба».
Но Лидия Алексеевна досидела до самого конца. И обещанное услышала.
В сцене прощания с Тригориным, как мы помним, выходит Нина Заречная. Она протягивает медальон в виде книги и говорит: – Я приказала вырезать ваши инициалы. Тригорин читает: – Страница сто двадцать один, строки одиннадцать и двенадцать. Берёт со стола книгу, открывает, произносит:
– Если тебе когда-нибудь понадобится моя жизнь, то приди и возьми её.
«С самого начала, как только Нина протянула медальон, – пишет потом Авилова, – со мной делалось что-то странное: я сперва замерла, едва дышала, опустила голову, потому что мне показалось, что весь зрительный зал, как один человек, обернулся ко мне и смотрит мне в лицо. В голове был шум, сердце колотилось, как бешеное. Но я не пропустила и не забыла: страница 121, строки 11 и 12. Цифры были все другие, не те, которые я напечатала на брелоке. Несомненно, это был ответ».
Дома она открывает томик Чехова и читает: «Но что ты смотришь на меня с таким восторгом? Я тебе нравлюсь?».
Чехов, конечно, сортировал письма своих прежних любовниц, но это было как-то чересчур.
Расстроенная Авилова ложится спать. Но уснуть не может. Какая-то пошлость и глупость. Это не похоже на Чехова. И тут к ней приходит мысль: она же заказала на медальоне строки из его книги – может, он тоже цитирует что-то из ею опубликованного?
Муж уже спит, но Авилова вскакивает с кровати, отыскивает свою книгу «Счастливца», находит указанный адрес и читает следующее: «Молодым девицам бывать в маскарадах не полагается».
«Вот это был ответ! Ответ на многое: на то, кто прислал брелок, кто была маска. Все он угадал, все он знал».
В воспоминаниях М.П. Чеховой приведена фраза из письма к ней Авиловой от 20 июля 1904 года: «...У меня много его писем. Я не знаю, почему он звал меня "матушка". Я не видела его пять лет».