Игорь Караулов
Мне повезло. Я приехал в издательство «Городец» за авторскими экземплярами своей новой книжки и заодно спросил, нет ли у них книги Юрия Смирнова. «Да вот же она, привезли пару часов назад», – сотрудник издательства показал мне на штабель прямо передо мной. Так я стал одним из первых владельцев этой книги.
Пять лет назад я выдвинул стихи Юрия Смирнова на Григорьевскую премию. Тогда мнение жюри разделилось: половина была за Смирнова, а половина за другого отличного поэта, Дмитрия Данилова. Судьбу главного приза решил жребий, в буквальном смысле подброшенная монетка. Удача была на стороне Смирнова.
К счастью, Дима Данилов не обиделся ни на меня, ни на моего номинанта, за которого я отчаянно болел. В прошлом году мы втроем оказались под одной обложкой, в сборнике «Русские верлибры». Для Смирнова, родившегося в 1973 году, это был дебют в книжном формате; своей собственной, сольной книги у него на тот момент не было. Теперь, спустя год с небольшим, она вышла в том же издательстве (которое в случае «Русских верлибров» действовало под экзотической маркой «Флюид ФриФлай», а в данном случае выступило под бодрым кличем «Вездец»).
Думаю, никогда еще первая книга поэта не выглядела столь внушительно. «Вселенная неформат» (так называется книга) – это 384 страницы хорошей плотной бумаги под наитвердейшей обложкой, на которой красуется гриф «18+. Содержит нецензурную брань». Красота, одним словом. Что же это за поэзия такая, из чего она состоит?
Прежде всего, это поэзия нарративная, сюжетная. В свое время это направление назвали «новый эпос», имея в виду прежде всего таких авторов как Федор Сваровский, Арсений Ровинский и Леонид Шваб. Смирнов работал параллельно и в стороне от них, хотя, возможно, именно он, профессиональный сценарист из украинского Кировограда, наиболее эпично реализовал эпическое начало в нашей современной поэзии.
Когда вышли «Русские верлибры», некоторые критики заметили, что Смирнов-то как раз пишет не вполне верлибры, поскольку в большинстве его текстов прослеживается рифма. Другое дело, что рифма у него не бросается в глаза, а улавливается только при внимательном прочтении. Попросту говоря, она у него не играет роль несущей конструкции, на ней в этих текстах ничего не держится, она служит бонусом для читателя. Тем не менее, впечатляет способность автора в нарративах, создающих впечатление свободного разговорного языка, оставить место еще и для рифмы.
Слово «вселенная» в названии книги более чем уместно. Если чьи-то другие стихи воспринимаются как более или менее подробные, более или менее своеобразные комментарии к существующему независимо от них миру, то стихи Смирнова – сами по себе целостный мир, не нуждающийся ни в чьих (в том числе и в моих) комментариях. Эта вселенная или антивселенная изрыта кротовыми норами, которых так не хватает нашей космонавтике для межзвездных перелетов, ее пространственно-временные координаты зыбки и изменчивы, входя в нее в одной точке, ты никогда не знаешь, в какой точке вынырнешь.
А вот насчет «неформата» я бы не согласился. Эта вселенная построена педантом, она четко и рационально отформатирована. Это касается и структуры книги в целом, и алгоритма порождения отдельных ее текстов. Книга поделена на десять равных по объему разделов, в каждом из которых – 14 или 15 стихотворений. Названия разделов, насколько я могу судить, подобраны произвольно и никак не связаны с содержанием раздела. Возможно, автор пользуется ими как дополнительной надстройкой над создаваемой им альтернативной реальностью. Так, в разделе V, озаглавленном «Арзамас», упоминаются Воронеж и Ош, Коктебель и Кинешма, Флоренция и Вена, но нет никакого Арзамаса.
Состав книги однороден по объему и жанру. Смирнов не пишет ни изящных миниатюр, ни монументальных поэм. Каждое стихотворение занимает на бумаге от двух до пяти страниц. Каждый текст посвящён какому-то сверхъестественному приключению, пережитому лирическим героем или персонажами, которые выдуманы автором или же заимствованы и переосмыслены им. Последние разнообразны – от Андрея Тарковского и Калеба Фергюсона (который из баскетболиста сделан физиком) до Форреста Гампа и бременских музыкантов. Как вы уже поняли, стихи Смирнова кишат топонимами, причем его героев время от времени забрасывает то на иные планеты, то в различные населенные пункты Украины.
Речь Смирнова – это цепочки высказываний о действиях и обстоятельствах, она практически лишена поэтических тропов (сравнений, метафор); мораль, эмоции и оценочные суждения в ней также редкие гости. Если пересчитать на пушкинскую валюту, то «люблю тебя, Петра творенье» – не смирновская строчка, а вот «швед, русский – колет, рубит, режет» – вполне смирновская.
Смирнова сложно цитировать отрывками. У него нет строк удачных или неудачных, ударных или проходных. Смирнов не занимается чеканкой афоризмов, он возводит здания. Как отдельные буквы в слове не содержат в себе смысла, так и отдельные строки у Смирнова приобретают поэтическую ценность только как часть целого. Впрочем, говоря о книге Смирнова, сложно не привести целиком то стихотворение, которым она открывается. Это стихотворение «Снаряды», которое в невероятных количествах разошлось в Сети и стало, наверное, самым популярным поэтическим текстом о Великой Отечественной войне, написанным за последние десятилетия.
Лейтенант Александр Чурин,
Командир артиллерийского взвода,
В пятнадцать тридцать семь
Девятнадцатого июля
Тысяча девятьсот сорок второго года
Вспомнил о боге.
И попросил у него ящик снарядов
К единственной оставшейся у него
Сорокапятимиллиметровке
Бог вступил в дискуссию с лейтенантом,
Припомнил ему выступления на политзанятиях,
Насмешки над бабушкой Фросей,
Отказал в чуде,
Назвал аспидом краснопузым и бросил.
Тогда комсомолец Александр Чурин,
Ровно в пятнадцать сорок две,
Обратился к дьяволу с предложением
Обменять душу на ящик снарядов.
Дьявол в этот момент развлекался стрелком
В одном из трех танков,
Ползущих к чуринской пушке,
И, по понятным причинам,
Апеллируя к фэйр плэй и законам войны,
Отказал.
Впрочем, обещал в недалеком будущем
Похлопотать о Чурине у себя на работе.
Отступать было смешно и некуда.
Лейтенант приказал приготовить гранаты,
Но в этот момент в расположении взвода
Материализовался архангел.
С ящиком снарядов под мышкой.
Да еще починил вместе с рыжим Гришкой
Вторую пушку.
Помогал наводить.
Били, как перепелов над стерней.
Лейтенант утерся черной пятерней.
Спасибо, Боже — молился Чурин,
Что услышал меня,
Что простил идиота…
Подошло подкрепленье – стрелковая рота.
Архангел зашивал старшине живот,
Едва сдерживая рвоту.
Таращила глаза пыльная пехота.
Кто-то крестился,
Кто-то плевался, глазам не веря,
А седой ефрейтор смеялся,
И повторял –
Ну, дают! Ну, бля, артиллерия!
Единственная проблема этой поэтики в том, что она не предполагает развития. Вселенная, созданная Смирновым, как и наша реальная вселенная, позволяет бесконечно путешествовать по ней, но не позволяет расширить ее пределы. Эта поэтика завершена с момента ее рождения, дальнейшее движение в этом направлении обречено быть экстенсивным и мало что добавило бы как автору, так и читателю. С другой стороны, если автор решится изменить константы этого мира, то получится уже радикально другая поэтическая система.
Впрочем, у автора будет время над этим подумать. Сейчас ему предстоит насладиться более отрадным зрелищем: линкор «Вселенная неформат» входит в гавань русской поэзии, тесня и распугивая привычные нам лодочки и катера. Надеюсь, читатели и критики воспользуются этой возможностью, чтобы оценить истинный масштаб поэта.